ИСТИНА

В своей докладе, начинающемся с очерка воспоминаний о знакомстве и встречах с Марком Евгеньевичем Бурно автор строит новую модель депрессии. Наша основная гипотеза заключается в том, что при депрессии утрачивается или значительно ослабляется связь психики с бессознательным. Депрессия, прежде всего, это утрата смысла жизни и смыслов вообще, а смыслы находятся в бессознательном. Поэтому депрессивному человеку становится все равно. Происходит это потому, что сфера означаемого, денотации играет в жизни здорового человека гораздо меньшую роль, чем сфера означающего, коннотации. Мы коммуницируем не для того, чтобы сообщить какую-то информацию, во всяком случае, не только и не столько для этого, а для того, чтобы, так сказать, выразить себя. Депрессия не требует к себе интереса. В этом смысле депрессивный человек самодостаточен. Хотя по правде сказать это не совсем так. Депрессивному нужно, чтобы его жалели, правда, он слишком робок, чтобы высказывать свои жалобы вслух. Но бывает, депрессивные и жалуются. Можно сказать, что в структуру депрессивной личности встроена своеобразная истероидность, и думаю, это не секрет ни для кого из практикующих психотерапевтов: смазанная мимика и жестикуляция депрессивной личности как бы взывает о помощи. В этом смысле (в духе Саса) депрессивного, как и истерика, тоже нужно учить говорить. Нужно ему объяснять, чем тоска отличается от печали, а тревога - от страха. Это очень важно. Потому что если он научится дифференцированно определять, что с ним: тревога или тоска, - то, во-первых, это поможет адекватной терапии, а во-вторых, он будет в состоянии помогать себе сам в отсутствии психиатра-психотерапевта. Очень важно также ненавязчиво внушать депрессивному (как бы вкладывать эту информацию ему в бессознательное!), что рано или поздно депрессия пройдет и наступят светлые дни, наполненные творчеством и радостью обыденной повседневной жизни