ИСТИНА

Концепция «мягкой силы» была сформулирована американским политиком и ученым-международником Джозефом С. Наем в 1990 году. Новый термин, хотя и был встречен многими учеными с известной долей скептицизма, быстро обрел широкую известность как в академических кругах, так и среди политиков, в том числе в России. Однако даже среди ученых до сих пор нет четкого понимания того, что же такое «мягкая сила», каковы возможности ее применения, в чем ее принципиальное отличие от «жесткой силы» и т.д. Так, например, в современной отечественной науке можно встретить самые разнообразные определения «мягкой силы» (причем, зачастую в рамках одной работы одного автора): «мягкая сила» – это ресурс внешней политики; это тип власти, который основывается на использовании нематериальных ресурсов; это совокупность внешних и внутренних факторов государства. В некоторых исследованиях термин «мягкая сила» употребляется как синонимичный понятиям «национальный (страновой) брэндинг», «национальная репутация», «национальный имидж». Такое разнообразие определений, трактовок и прочтений привело к тому, что некоторые исследователи вообще отказывают «мягкой силе» в праве называться научной концепцией в строгом смысле этого слова. На наш взгляд, подобный вывод представляется излишне поспешным и категоричным. Он полностью игнорирует тот факт, что формулированию Дж. Наем его концепции «мягкой силы» предшествовала длительная дискуссия в западной историографии о природе и сущности силы в международных отношениях. Понять наевскую концепцию в отрыве от нее, действительно, сложно, точнее – практически невозможно. Но это уже проблемы не столько Дж. Ная, сколько его последующих толкователей. Именно краткому обзору этой дискуссии и посвящено данное выступление. В рамках этой дискуссии сформировалось два крупных подхода к определению силы: ресурсо-ориентированный и контексто-ориентированный. Первый, ассоциирующий силу актора с его ресурсами, присущ реалистской парадигме в теории международных отношений. Особенностью ресурсо-ориентированного подхода является идея, что каждое государство обладает силой безотносительно взаимодействий с другими государствами, иными словами, что сила – это такой же непременный атрибут национального государства, как, например, четкие границы или суверенное правительство (просто у одних государств силы больше, у других – меньше). Второй, контексто-ориентированный подход, возник на волне критики реализма во второй половине ХХ в. и представляет собой в известной степени его (реализма) отрицание. Согласно данному подходу, сила – это особый тип отношений, возникающий между акторами. Речь идет о том, что вне взаимодействия акторов «силы» в международных отношениях не существует, она не является неотъемлемым атрибутом актора, действующего на международной арене: она возникает только в процессе конкретного взаимодействия и только его и характеризует. Так, с точки зрения контексто-ориентированного подхода выражение «государство Х обладает силой» лишено всякого смысла. Оно обретает смысл только в том случае, если четко определяется контекст, в котором государство Х обладает силой. Уточнение контекста предполагает ответ на вопросы: кто обладает силой над кем, где, когда, в какой степени и т.д.. Специфика наевской концепции «мягкой силы», заключается в том, что в ее основе лежит попытка синтезировать эти подходы; взяв лучшее от каждого, создать качественно новую, интегральную теорию силы в международных отношениях. Впрочем, эту попытку едва ли можно назвать успешной. В случае с «мягкой силой» она, на первый взгляд, вылилась в формулирование Дж. Наем двух разных, не согласующихся между собой ее определений: как специфического типа силового поведения и как самостоятельного вида силы. Однако при ближайшем рассмотрении выясняется, что оба этих определения целиком лежат в русле ресурсо-ориентированного подхода. И этот итог, как будет показано в данном выступлении, на самом деле, вполне предсказуем.