ИСТИНА

МЕТЛОВ В.И. Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова, г. Москва, Российская Федерация ОНТОГНОСЕОЛОГИЯ: К ИСТОРИИ И ТЕОРИИ ВОПРОСА Проблема онтогносеологии в современной философии встает в связи с неудовлетворитльностью как абстрактно онтологических построений, так и конструкций односторонне гносеологических. Она должна быть осмыслена именно в связи с провалом построения автономных онтологий, столь же автономных гносеологий. Провал онтологических построений, точнее сказать, автономных онтологий, наиболее осязаемым образом представлен М. Хайдеггером и находит свое выражение в кризисе попытки прямого выхода к бытию; провал автономных гносеологий наиболее адекватным образом иллюстрируется судьбой аналитической, логико-эмпирической традиции. Это обстоятельство было самым определенным образом зафиксировано в работах целого ряда исследователей. Хотя следует иметь в виду, что отделить гносеологическое от онтологического и наоборот, онтологическое от гносеологического представляется едва ли возможным. Неудачи названных построений были в самой определенной мере связаны с отказом от основного вопроса философии (отношения бытия и познания), короче говоря, эти построения содержали изначально, в исходном пункте, зародыш будущего кризиса. Неудачи выражались прежде всего в неспособности справиться с проблемой истории. Две самые, быть может, выдающиеся работы по философии (метафизике) ХХ столетия Хайдеггера «Бытие и время» и А. Уайтхеда «Процесс и реальность» посвящены именно проблеме введения (включения) реальности во временной, исторический в самом широком смысле контекст, или, что одно и то же, присоединения времени к предмету. Хайдеггер отмечал, что мы живем в эпоху перехода от метафизики к историальному мышлению бытия. Выход же к аутентично историческому органически связан с необходимостью обращения к вопросу об отношении бытия и сознания (мышления). Но это сразу же создавало область действия для диалектики, что нередко останавливало исследователей, в том числе и Хайдеггера. Как феноменологическое направление, так и направление логико-аналитическое характеризовались стремлением выйти к непосредственному знанию, то есть делали акцент или на субъективном факторе или на объективном, минуя (игнорируя) отношение «субъект-объект» и, далее, отношение «материальное-идеальное». Появление этой проблемы - симптом движения мировой философии к диалектике, то есть, в частности, к преодолению противостояния феноменолого-герменевтического и логико-аналитического направлений. Это, правда, нуждается в пояснении: диалектика понимается здесь как имеющая в качестве места своего существования отношение «субъект-объект», «материальное – идеальное». Установление это связи совершенно естественно: борьба с диалектикой редко велась напрямую, она всегда была борьбой с основным вопросом европейской философии (Ф. Энгельс, М. Хайдеггер). Так, Хайдеггер в онтологию включает традиционно считавшимися гносеологическими понятия, провозглашая онтологическими, экзистенциалами, понятия истины, понимания и т. д. Неудовлетворительность такого подхода отметил Рикёр, подчеркнув необходимость дополнения прямого пути к бытию гносеологическими соображениями, необходимость долгого (longue) пути. «Точно также, как мы только что настаивали на необычном характере его критической герменевтики, - пишет один из критиков (комментаторов) Рикёра, - точно также следует подчеркнуть здесь другое из его обязательств (signatures), а именно, конституированиеонто-эпистемологической герменевтики. Необычный синтез, который предлагает Рикёр, сводится к конвергенции эпистемологической герменевтики, оставленной в наследство именно Дильтеем, … и онтологического наследства, восходящего к Хайдеггеру и Гадамеру» [2, с. 501/2]. К тому же, что и Рикёр, то есть к синтезу объектного и субъектного, онтологического и гносеологического (эпистемологического), пришел в свое время Г. Шпет, формулируя представление о диалектике «экспонирующего и интерпретирующего, или, обнимая задачи формальные и материальные в присущем им конкретном единстве», диалектике герменевтической [1, с. 122/3]. Противопоставление (противостояние) онтологического и гносеологического в самой резкой форме представлено в дискуссии Э. Кассирера и М. Хайдеггера в Давосе (1929) в связи с их опытами прочтения «Критики чистого разума» Канта. Трансцендентальная диалектика Канта в «Критике чистого разума» - свидетельство невозможности онтологического прочтения, отчего собственно в книге Хайдеггера о Канте не нашлось места для рассмотрения трансцендентальной диалектики. Но она исключает и односторонне гносеологическое прочтение (Кассирер). Достаточно давно невозможность автономной гносеологии была отмечена в работе немецкого философа Л. Нельсона [3], французский философ Ж. Валь выступил с книгой, главным содержанием которой является утверждение конца онтологии [4]. М. Фуко, комментируя Ницше, подчеркнул утверждение немецким мыслителем невозможности дать представление о природе познания, игнорируя внешний для собственно познания контекст (дать ссылку). Нечто подобное мы видим в рецензии М. Хайдеггера на вторую часть труда Э. Кассирера «Философия символических форм»: бытийная составляющая является необходимым элементом объяснения мифа. Но сам Хайдеггер впадает в другую крайность, отрицая гносеологическое содержание в ходе анализа бытия. Это, кстати, и позволяет ему обойтись без диалектики, включив, точнее, провозгласив гносеологические категории категориями онтологическими. **Здесь, кстати, и виден отчетливо характер устранения проблематики основного вопроса философии Хайдеггером и вообще феноменологами (15/04/17) Полезно обратить внимание на то обстоятельство, что движение к соединению (синтезу) гносеологического и онтологического нашло свое выражение в формировании логик, отличных от формальной, аристотелевского типа, логики. Работа Г. Липпса Исследования по герменевтической логике – одна из довольно многочисленных работ, посвященных выяснению бытийной, экзистенциальной основы привычных для нас форм логики. Но можно сказать, что гегелевские Наука логики, Феноменология духа с её динамикой предмета и понятия, реализуют эту идею, совсем не навязчиво демонстрируя несостоятельность автономного существования как онтологии, так и гносеологии. Первый тезис К.Маркса о Фейербахе подчеркивает важность рассмотрения действительности как практической деятельности, в субъект-объектном контексте, в неразрывной связи бытийного и познавательного, онтологического и гносеологического. Но это сразу же сообщает действительности, включая действующего субъекта, процессуальность, историческую размерность. В этом контексте, контексте, заданном практикой, мы видим органически соединенными онтологический и гносеологический (бытийный и познавательный) аспекты на фоне определенного понимания и определенного отношения субъективного и объективного моментов. (Бёме?) Впрочем, на это положение вещей можно было бы обратить внимание в связи с Критикой чистого разума: когда Кант отмечает, что гордое имя онтологии должно уступить место аналитике чистых категорий рассудка, то основанием для этого является невозможность отделения субъективного от объективного (пояснить). Не в меньшей степени пониманию невозможности автономной онтологии способствует рассмотрение паралогизмов и антиномии чистого разума. Невозможность автономной гносеологии на этом фоне следует сама собой. И в случае онтологии, и в случае гносеологии речь идет об обнаружении невозможности обретения непосредственного знания, на что нацелены как аналитики бытия, так и аналитики сознания.. Вся последующая за Кантом традиция классической немецкой философии была фактически представлена тем, что современные авторы называют онтогносеологией, а в те времена назывались диалектикой: реабилитация отношения «субъект-объект», «материальное-идеальное» оказывается собственным контекстом, в котором производится то, что может быть названо идеей диалектики. Трудно представить себе онтологию Гегеля, возможным, нам представляется, является разговор об онтологическом содержании егоФеноменологии и Логики, точно также можно говорить и о гносеологии. Конечно, историк философии всегда найдет и онтологические доктрины, и доктрины гносеологические, но во всех такого рода случаях фактически речь идет о соответствующих доктринах по преимуществу. Так, невозможно, конечно, отождествить феноменологию Гуссерля с гносеологией, но все-таки теоретико-познавательная установка оказывается здесь превалирующей. «Как бы то ни было, однако, называемый долгим (longue) путь, конструируемый Рикёром, - отмечает цитированный выше автор, - начиная с 1960-х годов, остается совершенно обособленным в картине современных герменевтик» [2, p. 500]. Об этом, разумеется, можно только сожалеть: даже тот робкий шаг в направлении диалектики, который сделан Рикёром, не встречает понимания. Тем не менее, подчеркнем: появление онтогносеологии означает реабилитацию отношения материальное и идеальное в качестве основного вопроса философии и как собственной области присутствия диалектики. Диалектика оказывается, в частности, формой существования и развития философии. Список использованной литературы: 1.​ Шпет Г.Г. Внутренняя форма слова. Иваново, 1999. С. 122/3 2.​ Critique. Juin-Juillet 2015, Tome LXXI – N 817-818. Р. 500/1 3.​ Nelson L. Die Unmoglichkeit der Erkenntnistheorie. 1912. 4. Wahl J. Vers la fin de l'ontologie, Paris, 1955;