ИСТИНА

Интерес к новелле и циклу новелл существенно возрос в период 20-х годов ХХ века, поскольку, как отмечали многие критики той эпохи, возникла потребность в новых эстетических ориентирах, принципиально отличавшихся от традиции русской классической прозы. Таким образом, русская литература обернулась «на Запад». В европейской новелле эталонными текстами могли служить – из французской традиции – произведения Ги де Мопассана, из английской – Редьярда Киплинга. Еще в 1899 году рассказы Флобера и этих двух авторов издавались под одной обложкой как образцы художественного рассказа. Неудивительно, что для Исаака Бабеля Мопассан и Киплинг служат образцами новеллы. Связь Бабеля с Мопассаном достаточно очевидна, а на его знакомство с киплинговской прозой указывает в своих воспоминаниях Паустовский. Первые переводы прозы Киплинга относятся к началу ХХ века, полное собрание сочинений было издано дважды: в 1909 и в 1916, а это значит, что большая часть литераторов революционной эпохи могла познакомиться с ними даже без знания английского языка. Уже послереволюционная русская литература оказывается под влиянием Киплинга, т.к. он выражает близкую и актуальную для той эпохи идею обновления мира через насилие. В. П. Бетаки, пользуясь определением В. Паперного, относит творчество Киплинга к «Культуре-1», направленной на разрушение художественных стереотипов. Вероятно, так же воспринимался Киплинг представителями русской «Культуры-1» 20-х годов ХХ века, поэтому некоторые киплинговские эстетические решения оказываются им близки. Киплинг воспринимает колониальные войны Англии как необходимое зло, так как конечной их целью является прогресс и приобщение «отсталых» народов к цивилизации. В сознании многих авторов революционной прозы гражданская война имеет аналогичную цель, именно поэтому поэтика Киплинга так привлекательна. Русскую революцию необходимо оправдать если не этически, то эстетически, и для этого творческий метод Киплинга прекрасно подходит. Бабель, сознательно или нет, при создании цикла рассказов использует киплинговские структуры: цикл рассказов Киплинга «Три солдата» объединен общим героем, который является одновременно наблюдателем и рассказчиком, - отстраненным английским репортером, ведущим военную хронику. Бабель использует тот же прием для объединения цикла «Конармия». Пафос создания нового мира и вершащейся на глазах истории человечества не чужд Киплингу: исследователи отмечают библейские реминисценции в его рассказах, выраженные как на уровне повествования, так и на уровне микропоэтики (в частности, распространен оборот типа “And God said”). Бабеля тоже влечет к библеизации повествования: не только сюжетика, но и сам ритм его рассказов намекают на ветхозаветный подтекст. Поэтика умолчания, затушевывание этической позиции и подмена ее эстетической, поэтизация жестокости - эти художественные решения, которые так ярко выразил Киплинг, становятся художественным ориентиром для русского прозаика, когда он обращается к непростой тематике войны, причем войны, в идеологии которой заложена ее несомненная цивилизационная ценность.