ИСТИНА

На исходе хрущевской «оттепели», в начале 1960-х гг., перед составителями проекта третьей Конституции встал ряд трудно разрешимых проблем. Необходимо было наполнить конкретным содержанием, облечь в правовые нормы ряд программных идеологических новаций, принятых ХХΙΙ съездом КПСС. Именно они должны были составить концептуальную основу будущего Основного Закона. Главенствующую в теоретическом и политическом отношениях роль отводилась положению об общенародном социалистическом государстве, пришедшем на смену диктатуре пролетариата, исчерпавшей свои функции в связи с полной и окончательной победой социализма в СССР. Модель общенародного государства должна была качественно отличаться от государственности социализма, построенного в основном и юридически закрепленного Конституцией 1936 г. Однако основную трудность для составителей проекта представляла не эта задача. Они должны были отразить в тексте разрабатываемого Основного Закона стремительную динамику советского государства на этапе строительства коммунизма, суть которой в соответствии с прогнозом классиков марксизма-ленинизма определялась третьей программой КПСС как постепенное отмирание советского государства и замена его общественным самоуправлением. Нужно было предусмотреть конституционный механизм, если не стимулирующий, то хотя бы учитывающий этот процесс. Такая постановка проблемы необычайной актуализировала изучение взглядов основоположников марксизма на пролетарское государство, особенно той его составной части, в которой обосновывалась модель отмирающего пролетарского полугосударства-коммуны, принявшей в условиях России форму республики Советов. Воспроизвести взгляды Маркса, Энгельса и Ленина, очистив их от последующих конъюнктурных напластований и умолчаний было нелегко, но возможно. Своим авторитетом классики-марксизма должны были подтвердить провозглашенный в программе КПСС тезис об отмирании государства. Гораздо труднее было дать их научный (то есть критический) анализ. Статус непогрешимых классиков, создавших единственно научное учение о коммунизме, не позволял в то время вскрыть логические противоречия, имманентно присущие самому марксистского учению о пролетарском государстве, а также объективно оценить попытку воплощения модели отмирающего полугосударства-коммуны в жизнь в 1917-1918 гг., потерпевшей неудачу. Эти задачи стало возможным решать позже, в постсоветской историографии. Между тем объективный научный анализ опыта воплощения в жизнь доктрины пролетарского государства в первые послеоктябрьские годы, во многом опровергший дореволюционные теоретические построения Ленина, помог бы избежать рецидива революционного утопизма в начале 1960-х гг. Несколько иначе обстояло дело с возможностью критического подхода к Конституции 1936 г. и практике ее применения. После ХХ съезда КПСС Сталин был лишен ореола классика марксизма и подвернут критике за массовое нарушение законности и правопорядка. Было признано, что он отступил от ленинских принципов партийного и государственного строительства, считавшихся в то время эталонными. Новый виток критики Сталина и его окружения, прозвучавший на ХХΙΙ съезде КПСС, позволил официально заявить, что одним из недостатков второй Конституции СССР было отсутствие в ней действенного механизма, предотвращающего пагубные последствия культа личности. Конституционные гарантии против возможных рецидивов злоупотребления властью намеревались предусмотреть в будущем Основном Законе. В итоге различия в статусе Ленина и Сталина, а также влияние политической конъюнктуры, сложившейся под воздействием критики последнего, не всегда позволяли объективно оценить их взгляды и деятельность. Любое несогласие и расхождение с Лениным, отступление от его учения расценивалось как крамола, даже если оно больше соответствовало сложившейся в стране обстановке. Однако сама возможность преодоления апологетического отношения к важнейшим документам прошлого, даже ограниченная идеологическими рамками, принесла пользу. О том, как не просто и противоречиво начинался этот процесс, убедительно свидетельствуют архивные источники из фондов ГАРФа. Основой для рассмотрения интересующей нас темы может служить, в первую очередь, развернутая аналитическая справка, представленная 21 октября 1962 г. заместителем заведующего юридическим отделом Президиума Верховного Совета СССР Л.И. Мандельштамом. Этот документ, озаглавленный «Некоторые вопросы Конституции СССР в свете культа личности Сталина», интересен тем, что все внимание в нем сосредоточено на одном из кардинальных конституционных вопросов – принципе построения высших органов власти и их управления. Просчет Сталина, допущенный при решении именно этой проблемы, автор справки считал основным пороком Конституции 1936 г. в сфере государственного строительства, выделяя его из ряда «явных и тайных» недостатков Основного Закона. Неправомерное заимствование Сталиным парламентской схемы построения высших органов власти и управления, по мнению автора справки, привело к утрате Верховным Советом СССР контроля над деятельностью правительства. Сосредоточение законодательных функций исключительно в Верховном Совете, заседавшем несколько дней в году, могло бы привести к коллапсу всей законотворческой деятельности, если бы его президиум не подключился к этой работе, формально вопреки букве Конституции.