Скифы в Центральном Предкавказье в VII-IV вв. до н.э.НИР

Scythians in the Central Ciscaucasia in the 7th-4th centuries BC

Соисполнители НИР

ИА РАН Соисполнитель
НИИ Зоологический музей МГУ Соисполнитель

Источник финансирования НИР

грант РФФИ

Этапы НИР

# Сроки Название
1 28 февраля 2018 г.-15 января 2019 г. Скифы в Центральном Предкавказье в VII-IV вв. до н.э.
Результаты этапа: В рамках данного проекта в 2018 г. был полностью раскопан (с использованием тяжелой землеройной техники и ручного труда) ранее не исследовавшийся крупнейший курган скифской эпохи группы Новозаведенное-III близ с. Новозаведенное Георгиевского района Ставропольского края (курган № 1). Курган, сооруженный скифами в IV в. до н.э., достигал в высоту почти 5 м, его диаметр составлял около 40 м. Курган был окружен заплывшим кольцевидным конструктивно-ритуальным рвом (изначальная глубина 4 м, при ширине в верхней части устья 15 м), непосредственно примыкавшим к насыпи кургана, служившим источником грунта для насыпи и содержавшим, в числе прочего, жертвенное захоронение лошади. Насыпь кургана перекрывала сложную надмогильную конструкцию, состоявшую из деревянного и тростниково-камышового перекрытия могильной ямы, обваловки вокруг погребального сооружения и ритуальной камышовой площадки вокруг могилы. Могильная яма глубиной 4 м от подошвы кургана содержала захоронение скифского аристократа. В ходе раскопок было установлено, что данный скифский курган воздвигнут на месте небольшого кургана эпохи бронзы; эта насыпь в ходе строительства скифского кургана была полностью срезана, причем часть подкурганных захоронений эпохи бронзы была разрушена при строительстве соответствующей могильной камеры; удалось выявить 13 сохранившихся погребений эпохи бронзы, причем основное (?) погребение относится к энеолиту или эпохе ранней бронзы, дополнительные – к эпохе средней (погребения так называемой северокавказской и катакомбной культур) и поздней бронзы. Подобная ситуация была и в кургане № 4 группы Новозаведенное-III, исследованном нами в 2015 г., так что можно твердо говорить о наличии на месте будущего скифского курганного могильника Новозаведенное-III группы курганов эпохи бронзы, сознательно перекрытых скифскими курганами Новозаведенного-III в конце V-IV вв. до н.э. Кроме того, насыпь скифского кургана в центре (на глубине 1-1,5 м от вершины) содержала 2 впускных золотоордынских погребения XIV в. Примечательно, что при раскопках нашим творческим коллективом близлежащего могильника Новозаведенное-II в 1998 г. также было обнаружено впускное золотоордынское захоронение, «впущенное» именно в крупнейший курган данной группы. Таким образом, исследования кургана № 1 скифского могильника Новозаведенное-III, помимо основной задачи изучения скифской культуры Центрального Предкавказья, отразили важные вехи культурно-хозяйственного освоения данного микрорегиона на протяжении более чем трех тысяч лет. В рамках проекта была осуществлена камеральная обработка и морфологический анализ погребального инвентаря и иных находок из кургана № 1 группы Новозаведенное-III (керамика, предметы вооружения и конского снаряжения, украшения, элементы костюма, орудия труда и т.д.), установлена общая хронология данного памятника и относящихся к нему погребальных комплексов. Были также обобщены материалы более ранних раскопок могильника Новозаведенное-III (за 2015-2017 гг.), проведена сравнительная характеристика результатов раскопок семи курганов группы Новозаведенное-III (2015-2018 гг.) с материалами раскопок могильника Новозаведенное-II на фоне скифских памятников Центрального Предкавказья и на общем культурном фоне скифской эпохи (см. Приложение, файл «Отчет»). В результате было установлено, что погребальные сооружения могильников Новозаведенное-II и Новозаведенное-III входят в круг сооружений, обычно именующимся в современной научной литературе «шатровыми». К числу их основных особенностей относится двухуровневое перекрытие. Исследования в рамках настоящего проекта кургана № 1 - крупнейшего кургана могильника Новозаведенное-III - впервые подтвердили продолжение традиции, характерной для местных курганов скифской архаики (Новозаведенное-II, Новопавловск, Пегушин): сооружать мощные опоры перекрытия в виде деревянных столбов, врытых в дно могилы (в шести менее крупных курганах Новозаведенного-III, раскопанных в 2015-2017 гг. перекрытие, очевидно, опиралось на каркас из несущих балок, т.к. никаких ям и следов опорных столбов обнаружено не было). Установлено, что форма и устройство подкурганных гробниц могильников Новозаведенное-II и Новозаведенное-III аналогичны - это крупные глубокие прямоугольные ямы, в которых, как правило, на деревянных ложах или на органических подстилках (в ряде случаев - на расстеленном чешуйчатом панцире) некогда покоились представители скифской аристократии, сопровождаемые предметами вооружения, лошадьми, сосудами с погребальной пищей, украшениями, произведениями в скифском зверином стиле и т.д. Особое внимание было уделено ритуальным бронзовым черпакам/жаровням, известным в памятниках V–IV вв. до н.э. скифской, «савроматской» и меотской культур (на территориях Нижнего Поднепровья, Нижнего Подонья и Подонцовья, Прикубанья, Ставрополья и Южного Приуралья); данные предметы были впервые были полностью собраны и проанализированы в специальной статье (см. прилагаемые публикации), в которую не вошел лишь черпак, найденный в 2018 г. в к. 1 могильника Новозаведенное-III. Находка этих предметов в двух соседних курганах могильника (к. 5, раскопки 2016 г. и к.1, раскопки 2018 г.) является сенсационной, поскольку никогда ранее в рамках одного могильника эти редкие культовые предметы не обнаруживались. Также впервые были полностью опубликованы и проанализированы (на фоне аналогий и в рамках разработанной классификационной системы) предметы из могильника Новозаведенное-III, оформленные в зверином стиле (см. прилагаемые публикации). В контексте поставленной в заявке рекогносцировочной задачи (получение данных разведок с целью выявления новых курганных могильников скифской археологической культуры для подготовки их возможных раскопок в последующие годы) была предварительно обследована курганная группа Новозаведенное-V (расположенная на расстоянии 5 км к северо-востоку от группы Новозаведенное-III). Группа Новозаведенное-V насчитывает не менее 6 курганных насыпей разного размера. Пронивелирован крупнейший курган могильника Новозаведенное-V с целью подготовки его возможных раскопок в последующие годы. Определены параметры кургана (высота до 5 м, максимальный диаметр 46 м, выявлен заплывший ров, непосредственно примыкающий к кургану), позволяющие предполагать, что данный курган, как и вся группа, относится к скифской эпохе. В рамках иппологической части настоящего проекта в 2018 г. был осуществлен анализ научной литературы по проблеме скифской иппологии (см. прилагаемые публикации) и проведены морфометрические исследования остатков лошадей всех семи раскопанных на сегодняшний день курганов могильника Новозаведенное-III (материал раскопок 2015, 2016, 2017 и, частично, 2018 гг.). Кроме того, были исследованы остеологические материалы по лошадям из ряда других могильников Предкавказья скифской эпохи: Новозаведенное II, Пегушин I, Уллу. При этом для соответствующих материалов скифских курганных могильников Новозаведенное III и Пегушин I (курган 14, раскопки 2010 г.), а также Уллу (бескурганный могильник кобанской культуры с элементами скифского влияния, раскопки 2012 г.) археозоологические исследования были проведены впервые, а для материалов скифского курганного могильника Новозаведенное II (курганы 7, 14–16) были осуществлены уточняющие исследования. Для всего массива остеологических материалов сделаны морфологические описания, для целых костей и крупных определимых фрагментов — промеры для дальнейшего статистического анализа. Впервые для материалов могильника Новозаведенное III сделан анализ находок, включающий количество захороненных особей, пол и индивидуальный возраст, особенности экстерьера животных - см. общую характеристику источника в Приложении (файл «Отчет») и подробное описание остеологического материала (файл «Новозаведенное III Описание остеологического материала - кости лошадей»). Было установлено, в частности, что все 7 исследованных на сегодняшний день курганов могильника Новозаведенное III содержали остатки лошадей: как захороненных в могильных ямах с ритуальными целями, так и в насыпи и во рвах — вероятные остатки поминальных тризн и/или других ритуальных мероприятий. Всего материалы содержали остатки не менее 29 особей, в т.ч. 12 - во рвах, 8 - в насыпях, 9 - в могильных ямах. Совместно с человеком погребали в большинстве случаев одну лошадь, в курганах №7 и №1 содержались остатки как минимум двух лошадей (следует учитывать также фактор ограбленности погребений). Выявлено, что для похоронных мероприятий преимущественно использовали животных молодой возрастной группы (3–5 лет). Вместе с человеком не погребали возрастных животных (за исключением кургана №7, где животное имеет индивидуальный возраст старше 5 лет), т.е. маловероятно, что это были личные верховые кони, долгое время служившие своим хозяевам. Преимущественное присутствие во рву и насыпях остатков относительно молодых животных (3–5-летних) может служить косвенным доказательством использование животных для поминальной трапезы. Однако здесь же присутствуют и остатки возрастных лошадей (не менее 3-х из 5-ти особей оказались старше 14 лет) — они могли быть были выбракованы по старости и использованы в виде ритуального жертвоприношения. Полученные данные свидетельствуют о наличии у скифского населения, оставившего могильник Новозаведенное III, невысоких лошадей степного типа, близких к современным башкирской или монгольской породам. С учетом проанализированного материала Уллу (бескурганный могильник кобанской культуры с элементами скифского влияния) и данных, опубликованных в научной литературе, была заложена основа для сравнительного анализа экстерьерных особенностей лошадей из скифских и кобанских могильников. По итогам данных работ предпринята характеристика результатов полевых исследований в рамках научного отчета по гранту (см. файлы в Приложении), подготовлены 3 статьи, связанные с исследованием группы Новозаведенное-III, включая результаты сезона 2018 года.
2 15 января 2019 г.-31 января 2019 г. Скифы в Центральном Предкавказье в VII-IV вв. до н.э.
Результаты этапа:
3 15 января 2020 г.-31 декабря 2020 г. Скифы в Центральном Предкавказье в VII-IV вв. до н.э.
Результаты этапа: I. Экспедиция 2020 года - основные результаты В условиях пандемии коронавируса в 2020 году пришлось скорректировать сроки и содержание Ставропольской археологической экспедиции (далее - САЭ) в рамках проекта, однако в целом ее основные задачи были в итоге выполнены. Перед началом раскопок был составлен новый, более точный и подробный топографический план могильника Новозаведенное-III (с учетом официального наименования - "Курганная группа "Новозаведенное 3-4"), актуальный на сегодняшний день. Затем экспедиция (авторы раскопок - А.Р. Канторович и В.Е. Маслов) исследовала два кургана скифского могильника Новозаведенное-III. Были раскопаны 2 кургана, один из которых (нераспаханный и изначально напоминавший естественный выступ), как показали исследования, относится к эпохе бронзы (курган №10) с погребениями эпохи железа в околокурганном пространстве, другой (полностью распаханный) - к скифской эпохе (курган № 12). Курган № 10 был расположен на самом краю высокой надпойменной террасы р. Кумы и был частично разрушен старыми осыпями. Насыпь различалась визуально как оплывший ассиметричный холмик на небольшом мысу. В ходе раскопок было установлено, что сохранившаяся высота насыпи не превышала 0,5 м. Погребенная почва была плохо различима. Данный курган был возведен в эпоху ранней или средней бронзы. От предполагаемого центрального погребения № 3 сохранилось лишь пятно охры. Два впускных погребения в юго-восточную полу насыпи относились к восточноманычской катакомбной культуре, которая, по современным представлениям, датируется серединой - третьей четвертью III тыс. до н. э. В этих комплексах было зафиксировано стандартное для данной культуры положение тел умерших: на левом боку со средней степенью скорченности ног (около 90 градусов) в тазобедренном суставе и с сильной скорченностью в коленных суставах, с руками, вытянутыми к бедрам (погребение № 1), либо согнутыми в локтях, с кистями в области бедер (погребение № 2) (Андреева, 2014, с.24). Данную атрибуцию подтверждают два лепных горшка, установленных в головах взрослого и ребенка в погребении №1. Очевидно, оба эти захоронения были совершены в катакомбных конструкциях, лишь слегка заглубленных в материк. Проследить конструкции в их основной части не удалось. Западная пола насыпи кургана № 10 была прорезана рвом кургана № 9, исследованного нами в 2019 г. Доисследовать ров до конца в сезоне 2019 г. не удалось из-за необходимости сохранить насыпь кургана № 10. В сезоне 2020 г. в площади данного рва были обнаружены два захоронения, заглубленных в материк, связанных с кобанской археологической культурой. Эти захоронения близки по времени или синхронны захоронениям в кургане № 9, датированными второй половиной – концом IV в. до н.э. В юго-западном секторе выявлено погребение № 4, а в северо-северо-западном – погребение № 5. Оба захоронения совершены в небольших овальных ямах. Погребенные – подростки старшего возраста - были уложены в сильно скорченной позе на правый бок, головой на юго-запад. Несколько различается лишь положение рук: в погребении № 4 левая рука, согнутая под тупым углом, была уложена перед телом, а правая, согнутая под острым углом, повернута кистью к груди; в погребении № 5 согнутые в локтях под тупым углом руки были вытянуты перед телом и сведены в кистях. По размещению, позе и ориентировке они близки к погребению № 2 в кургане № 3, открытому в 2019 г. снаружи рва кургана в северо-западном секторе. Датирующей находкой является бронзовая литая серьга, найденная в погребении № 4. Ближайшая аналогия ей происходит из материалов Минераловодского могильника (разрушенное погребение). Это IX тип по В.И. Козенковой (Козенкова, 1998. Табл. IX, 6). Подобная серьга также встречена в каменном ящике погребения1 могильника у пос. Кирпичный на окраине г. Ессентуки (Березин, 2011, с.43, рис.5, 12). Дата этого комплекса - конец IV - III в. до н. э. Кроме того, следует отметить находку в северо-западной поле насыпи кургана № 10 двух зернотерок, не составлявших комплект. Наличие кобанских погребений в площади рва наряду с сопровождающим погребением в кургане № 9 позволяет предполагать существование социально зависимых групп местного населения, вынужденных совершать посвятительные (жертвенные?) захоронения близ погребений скифской дружинной элиты. Не исключено, что этот обычай зародился ещё в эпоху скифской архаики и именно поэтому в погребальных камерах курганов раннескифского могильника Новозаведенное-II почти нет захоронений, которые можно было бы рассматривать как сопровождающие, в отличие от могильника Нартан-I, где они встречены в 10 из 24 курганов (Батчаев, 1985, с.45). Причем на позднем этапе, в кургане № 2 могильника Нартан-I было зафиксировано различие в позах и ориентировке погребенных, что действительно предполагает взаимообусловленное захоронение представителей двух культурных групп (Махортых, 1990, с. 38, 39, рис.3). Исключением является курган № 6 могильника Новозаведенное-II, где подросток с бронзовой серьгой и оружием был уложен на дно камеры без подстилки, близ жертвенной пищи. Он сопровождал женское по инвентарю основное подростковое погребение с золотой серьгой (Петренко и др., 2006). Однако поза этого захоронения – вытянутая с разворотом верхней части тела на левый бок, не соответствует погребальным традициям кобанского населения. Также жертвенное захоронение было открыто в кургане № 9, где тело ребенка было уложено ничком под камышовым настилом погребальной площадки. В этом контексте становится понятным, почему ландшафтно доминирующие скифские курганные насыпи не использовались после исчезновения скифской культуры в последние века до н.э., тогда как в расположенные неподалеку небольшие насыпи эпохи бронзы совершались многократные впускные захоронения. Очевидно, местное население сохраняло историческую память о вековом гнете и человеческих жертвоприношениях из своей среды, и даже после разграбления и осквернения скифских гробниц рассматривала скифские могильники как зловещее, проклятое место. Исключением является впускное воинское погребение, непосредственно связанное с ограблением скифского кургана № 13 могильника Новозаведенное-II, судя по всему, отражающее какое-то экстраординарное событие – военный конфликт или жертвоприношение (Маслов, 1996). Следует также отметить погребение у подножия кургана № 3 могильника Новозаведенное-II в заполнении рва. По инвентарю, оно относится к последним векам до н. э. К сожалению, положение тел основных погребений в могильнике Новозаведенное-III из-за тотального ограбления остается неизвестным. Что же касается могильника Новозаведенное-II, то в кургане № 3 были расчищены кости голеней ног, а в кургане № 7 было зафиксировано положение стоп ног на боку, со смещением, что подразумевает положение ног на боку (Петренко и др., 2004, с.185, рис.6). В обоих случаях погребенные должны были быть уложены или частично развернуты на правый бок. В погребениях в курганах №№ 12 и 17 были обнаружены кости ног, подтверждающее положение погребенных соответственно на правом и левом боку в скорченном положении (Маслов, Петренко, 1998, с. 212, рис. 5; Петренко и др., 2006, с. 392, рис. 2). Дальнейшие исследования в сезоне 2020 года были посвящены поискам курганных насыпей, уничтоженных распашкой в послевоенное время. Попытки использовать космосъемку с привязками спутниковой навигации не сразу увенчались успехом. Из двух объектов, различимых на космосъемке и аэрофотосъемке и производивших впечатление распаханных курганов один действительно являлся таковым (курган № 12), тогда как другой, обозначенный нами изначально как курган № 11, как показали раскопки, оказался небольшой естественной возвышенностью без признаков курганной насыпи. Открытый в итоге в напольной части могильника курган № 12 был полностью уничтожен распашкой и совершенно не выделялся рельефно. Сохранился заглубленный в материковый суглинок ров, окружавший подкурганную площадку с могильной камерой в центре. В площади кургана в центре и юго-восточном секторе с помощью металлодетектора были найдены фрагменты железных двудырчатых удил. Могильная яма прямоугольной формы со скругленными углами размерами 2,2 х 1,7 м была ориентирована по оси север – юг. Её глубина от современной дневной поверхности 2,6 м. Ограбление могильной камеры было совершено в древности, вероятно, через боковой лаз с восточной стороны, нарушивший здесь стенку ямы. В заполнении грабительского лаза и верхней части заполнения могильной камеры были найдены фрагменты двух разбитых песчаниковых плит, без видимых следов обработки. Породы камня, из которых они были сделаны, различались. Был также найден фрагмент третьей плитки – небольшого вытянутого тёрочника. От перекрытия могилы сохранились редкие небольшие фрагменты дерева и камыша, встреченные на разных уровнях. В придонном заполнении ямы были найдены разбросанные в полном беспорядке кости взрослого зрелого мужчины и м.р.с. Фрагменты керамики относились к чернолощеной округлобокой корчаге и к чернолощеной кружке. На наружных стенках корчаги был встречен красноватый налет, напоминающий охру. Было найдено несколько бронзовых и костяных втульчатых наконечников стрел, фрагмент железной гривны, мелкие обломки пластин бронзового портупейного пояса, фрагменты лезвия меча, втулка от железного дротика или крупной стрелы. Гривна относится к I типу, 1-му варианту по В.И. Козенковой. Ближайшие аналогии происходят из кобанского погребения в том же могильнике Новозаведенное-III (курган 9, погребение 2, см. ниже об этом комплексе), а также из Инжиччукунского могильника, погребение I (Козенкова, 1998. Табл. XIV, 4). В дне могильной камеры, под восточной стенкой, в северо-восточном и юго-восточном углах были выявлены две овальные ямы глубиной до 30 см. В их заполнении встречались незначительные фрагменты дерева и кости м.р.с. Могилу и насыпь окружал ров глубиной 0,9-1,3 м, с внутренним диаметром 13 - 14,5 м. Его максимальный наружный диаметр – 24 м. Разрывов и перемычек во рву не было обнаружено. С восточной стороны ров заметно расширялся до 6 м по верху и имел глубину до 1,7 м. Здесь, в придонном заполнении рва, под его внутренним краем были найдены разрозненные кости человека – не менее трех черепов взрослых и детей и фрагменты длинных костей, вместе с обожженными фрагментами крупного керамического сосуда. Здесь же были обнаружены череп (без нижней челюсти) и пяточная кость лошади 4,5–5 лет, а также зубы второй лошади 6–7 лет (определение Н.Н. Спасской). Отдельные фрагменты человеческих костей и кости животных были встречены и в северо-восточном секторе рва. Развал чернолощеного корчагообразного сосуда с воронкообразным горлом без декора и фрагменты миски были найдены в юго-юго-восточном секторе рва. В юго-западном секторе рва было обнаружено несколько фрагментов камней, аналогичных по породе обломкам одной из стел. В разных местах были найдены отдельные мелкие фрагменты лепной керамики. Таким образом, находки в заполнении рва позволяют частично реконструировать поминальные действия. На вершине кургана была, вероятно, установлена стела из песчаника, впоследствии разбитая и просевшая в заполнение могильной камеры после разграбления кургана и проникновения насыпи через перекрытие в могильную яму. При этом не ясно, проводились ли жертвоприношения у стелы или же только на насыпи. Целые или расчленённые тела людей и животных, разбитая и целая керамическая посуда, использовавшаяся в ходе тризны, были, вероятнее всего, изначально разбросаны на склонах насыпи. Соответственно, останки людей и животных сползли в заполнение рва, очевидно, уже в скелетированном виде. Очень важен состав керамики из этого комплекса, включающий горшок с профилированным венчиком, декорированным пальцевыми оттисками, и корчагообразный сосуд с воронкообразным горлом. Аналогии первому обнаруживаются в материалах Татарского городища конца IV в. до н.э.; эти материалы связаны с керамическим комплексом, плавно эволюционировавшим в керамику сарматского горизонта древностей (Березин и др., 2012, с. 49; рис. 45; 53, 2; 61, 1, 2). Аналогии второму сосуду также встречаются в древностях последних веков до н.э. (Березин, 2019. Рис.6). Таким образом, керамический комплекс тризны можно достаточно уверенно соотносить с материалами конца IV - рубежа IV - III вв. до н. э. То, что воину-дружиннику далеко не самого высокого ранга (судя по наличию железной гривны) принесли в жертву несколько человек, свидетельствует о значительной социальной стратификации и внутреннем напряжении в двухэтничном скифском вождестве, которое оставило могильник Новозаведенное-III. Есть все основания сравнить сопроводительные ритуалы в курганах №№ 3, 9 и 12 могильника Новозаведенное-III. В курганах №№ 3 и 9 эти ритуалы отчасти сходны. Это захоронения у наружных границ рва, возможно, совершенные спустя некоторое время после строительства насыпи, но, очевидно, носившие посвятительный характер. В кургане № 9, возможно, одновременно или же, с большей долей вероятности, вскоре после совершения основного захоронения, было совершено однократное групповое захоронение, которое с высокой степенью вероятности можно рассматривать как жертвенное. На это указывает состав погребенных – четыре женщины (судя по украшениям) и ребенок с ягненком. Погребенные были уложены очень тесно, вплотную в небольшую яму, без подстилки. Судя по фрагментам чернолощеной керамики с зооморфными изображениями, найденными близ ямы на уровне древнего горизонта – захоронение сопровождалось культовыми действиями. Наличие украшений (в т.ч. золотых бус) и наконечников стрел указывает на то, что погребенные не были рабами и относились к состоятельным семьям. На этом фоне можно выдвинуть гипотезу о существовании некой коллективной зависимости податного кобанского населения, напоминавшей феодальную. Биритуализм погребальных обрядов на примере кургана № 9 ясно показывает, что два сообщества – воинский, дружинный круг и земледельческое население - были противопоставлены друг другу и, возможно, не смешивались, или же смешивались очень ограниченно. Успешное сосуществование могло обеспечиваться механизмами военного контроля, который должен был распространяться и на внешние связи. Андреева М.В., 2014. Восточноманычская катакомбная культура: анализ материалов погребальных памятников. Москва: ТАУС. 272 с. Батчаев В.М., 1985. Древности предскифского и скифского времени // Археологические исследования на новостройках Кабардино-Балкарии в 1972–1979 гг. Т. 2: Памятники эпохи бронзы и раннего железа / Отв. ред. М.П. Абрамова, В.И. Козенкова. Нальчик: Эльбрус. С. 7 – 115. Березин Я.Б., 2011. Могильник эпохи раннего железа у пос. Кирпичный (гор. Ессентуки) // МИАСК. Вып.12. С.42 -51. Березин Я.Б., 2019. Кабан – горский археологический комплекс // МИАСК. Вып.17. С.30 -50. Березин Я.Б., Каминский В.Н., Малашев В.Ю., 2012. Татарское городище и формирование памятников типа Татарка-Вербовка. М.: ТАУС. 208 с. Козенкова В.И., 1998. Материальная основа быта кобанских племен. Западный вариант. М. САИ. Вып. В2-5. Т. 5. Маслов В.Е., 1996. Впускное погребение из кургана № 13 могильника Новозаведенное-II // Историко-археологический альманах Армавирского краеведческого музея. Вып.2. М.: ИА РАН. С.66-71. Маслов В.Е., Петренко В.Г., 1998. Курган № 12 могильника Новозаведенное-II // Материалы по изучению историко-культурного наследия Северного Кавказа. Вып.I. Ставрополь: ГУП «Наследие». С.210-227. Махортых С. В., 1991. Скифы на Северном Кавказе. Киев: Наукова думка. 136 с. Петренко В.Г., Маслов В.Е., Канторович А.Р., 2004. Погребение знатной скифянки из могильника Новозаведенное-II (предварительная публикация) // Археологические памятники раннего железного века Юга России. МИАР № 6. М.: ИА РАН. С.179-210. Петренко В.Г., Маслов В.Е., Канторович А.Р., 2006. Погребения подростков в могильнике Новозаведенное-II // Древности скифской эпохи. МИАР № 7. М.: ИА РАН. С.388-423. II. По итогам экспедиции 2020 года А.Р. Канторовичем, В.Е. Масловым и В.Г. Петренко были камерально обработаны и систематизированы материалы раскопок, была проведена их сравнительная характеристика с материалами раскопок курганов могильника Новозаведенное-III 2015-2019 гг., с общескифским и кобанским культурным контекстом. III. Иппологические исследования. В 2020 г. Н.Н. Спасской была продолжена обработка новых материалов из могильника Новозаведенное-III: курганы №№ 10, 11, 12, раскопанные САЭ летом 2020 г. Помимо перечисленных выше материалов, для сравнительного анализа были привлечены исследованные в 2015–2016 гг. материалы по кобанской культуре (могильник Гастон Уота, Респ. Северная Осетия-Алания, коллекция Государственного исторического музея, исследовался в 1987–1998 гг. Северо-Кавказской экспедицией ГИМ). Основные итоги см. в обобщающей части отчета. IV. Исследования скифского звериного стиля в контексте основной темы проекта "Скифы в Центральном Предкавказье" По состоянию на декабрь 2020 года одним из участников проекта (А.Р. Канторовичем) выявлено 2473 оригинальных изображения (без учета копий и зеркальных отображений), выполненных в канонах скифского звериного стиля и оформляющих/украшающих предметы, относящихся к скифской археологической культуре Восточной Европы (т.е. в рамках восточноевропейского скифского звериного стиля - далее ВСЗС). Эти изображения формируют 352 морфологических типа, дифференцированных А.Р. Канторовичем в результате классифицирования по совокупности иерархически сопоставленных критериев – образных, композиционных и стилистических (См. Файлы Табл. Звериный стиль). Статистический анализ продемонстрировал, что изображения, выполненные в манере скифского звериного стиля на территории Северного Кавказа, составляют более 1/5 (21,2%) от общего массива изображений в ВСЗС, - при том, что количество памятников скифской археологической культуры на Северном Кавказе (по нашим последним подсчетам, их около 100) значительно меньше, чем на территории степного Северного Причерноморья и лесостепного Поднепровья и Подонья (по нашим последним подсчетам, их примерно 3145) (см. Файлы Табл. Статистика памятников скифской культуры). Данные изображения входят в 87 морфологических типов, что составляет ¼ (24,7%) от всего массива иконографических типов, выявляемых для ВСЗС. Все четыре мегаобраза скифского звериного стиля (хищники, копытные, птицы и синкретические/фантастические животные) в полной мере представлены и на Северном Кавказе. Отсюда происходят 16,7% изображений всего массива хищников ВСЗС, соответственно 21,9% изображений копытных, 19,7% изображений птиц и практически треть (33,3%) изображений синкретических животных. При этом в рамках темы хищника в скифском зверином стиле на Северном Кавказе в основном реализуются образы кошачьих и волчьих (почти нет изображений медведей; интересно, что, напротив, в кобанской искусстве это достаточно популярный образ). Среди копытных в основном представлены олени, что естественно, т.к. в ВСЗС в целом почти 12% репертуара – это изображения оленя; но при этом на Северный Кавказ приходится треть от всех изображений оленя в ВСЗС, т.е. здесь этот образ еще более популярен (33,4%). Напротив, в скифском зверином стиле Северного Кавказа практически не реализуется популярный в ВСЗС образ лося (очевидно, в силу малоизвестности природного прототипа), - при том, что элементы этого образа присутствуют в синтетических (возникавших, очевидно, на стыке двух мотивов, в качестве реплик) изображениях «оленелося» (9 из 13 в ВСЗС) и «лосекозла». Почти все изображения «лосекозлов» (16 из 21) происходят с территории Северного Кавказа, и в этом отношении крайне характерна наша находка в могильнике Новозаведенное-III сразу двух оригинальных изображений «лосекозла». Пропорционально общей доле копытных северокавказского скифского звериного стиля в массиве ВСЗС представлены обособленные конечности копытных (19,5%), несколько ниже соответствующий показатель для горных баранов (15%), кабанов (15%), еще ниже для горных козлов (11%) и иных образов, но при этом 2 из 5 изображений быка в ВСЗС происходят именно с Северного Кавказа, что, можно объяснить закавказско-передневосточным влиянием. Среди птиц, как и во всем ВСЗС, абсолютно господствуют образы хищных птиц. Среди синкретических животных выделяются два массива изображений – во-первых, образы грифонов и крылатых львов, составляющие почти треть (30,3%) от всего массива грифонов ВСЗС, во-вторых, образы бараноптицы/грифобарана – почти половина от всех бараноптиц ВСЗС. Это объясняется особой, решающей ролью Северного Кавказа в формировании и развитии соответствующих в скифском зверином стиле в целом (см.: Канторович, 2007, Канторович, 2012; 2015). Также нами в ходе работы в рамках данного проекта была специально проанализирована статистика сцен преследования, терзания и поглощения в ВСЗС в целом и на территории Северного Кавказа в частности. Как известно, одним из наиболее распространенных вариантов многофигурных композиций в искусстве скифского и, шире, скифо-сибирского звериного стиля являются сцены нападения одних животных на других — как правило, хищников на копытных (преследование, терзание и поглощение). Этот феномен не должен рассматриваться в качестве уникальной черты данного художественного направления, поскольку в еще большей мере такого рода композиции присущи переднеазиатскому (начиная с IV тыс. до н. э.), древнегреческому и фракийскому искусству. Однако эти сцены достаточно популярны в рамках ряда локальных вариантов скифо-сибирского звериного стиля на определенном этапе (преимущественно в V–IV вв. до н. э.). Речь идет, прежде всего, о восточноевропейском варианте ССЗС (соответствующем скифской археологической культуре) и пазырыкском варианте ССЗС. Множество работ посвящено попыткам реконструкции семантики данных сцен в скифо-сибирском зверином стиле. По сути, совокупность мнений на эту тему может быть сведена в настоящее время к двум основным версиям — космологической и магической (еще одна - тотемическая интерпретация сцен терзания в скифском зверином стиле, весьма популярная в прошлом, в настоящее время может быть признана устаревшей). В ходе работы в рамках данного проекта было установлено, что всего на сегодняшний день в ареале скифской археологической культуры насчитывается 112 предметов (с учетом количества копий и парных изделий), оформляемых или декорируемых в манере скифского звериного стиля и содержащих сцены преследования, терзания и поглощения на предметах. Это преимущественно предметы вооружения и конского снаряжения. Было установлено, что репертуар сцен преследования, терзания и поглощения, выполненных в канонах скифского звериного стиля и оформляющих/украшающих предметы, относящиеся к скифской археологической культуре Восточной Европы, сводится к следующим сюжетам: • сюжеты терзания, поглощения, преследования хищником/грифоном копытного (основная тема для вышеперечисленных исследовательских семантических трактовок), • сцены нападения копытного на птицу (только на Жаботинских пластинах), • сцены нападения хищника на хищника, • сцены нападения хищника на человека, • сцены нападения хищника на птицу, • сцены нападения птицы на рыбу, • сцены нападения хищника/грифона/грифоно-гиппокампа на неопределенное животное. В сценах преследования, терзания и поглощения задействованы в качестве субъекта или объекта 179 оригинальных изображений различных животных (без учета копий и зеркальных отображений; кроме того, в это число не включены изображения, которые являются результатом зооморфного превращения частей тела субъектов и объектов сцен преследования, терзания и поглощения, поскольку они не могут считаться полноценными персонажами этих сцен). Данные изображения относятся к 43 морфологическим типам, причем в состав ряда из этих типов, в соответствии с вышеуказанными принципами классификации, также входят самодовлеющие изображения, никак не задействованные в такого рода сценах. Соответственно персонажи сцен преследования, терзания и поглощения составляют 7,2 % от общего массива оригинальных изображений ВСЗС, а типы, к которым они относятся – 12,2 % от общего количества морфологических типов ВСЗС. Тем самым известный вывод исследователей о самодостаточности большинства изображений скифского звериного стиля находит статистическое подтверждение (учитывая, что иных композиций с взаимодействующими персонажами – геральдических и др. – в искусстве ВСЗС также не столь много, в сравнении с количеством одиночных или бессюжетно сопоставленных персонажей). Хронология сцен преследования, терзания и поглощения в ВСЗС демонстрирует, что подавляющее большинство из них относится к периоду «скифской классики» V–IV вв. до н.э., тогда как для периода «скифской архаики» VII–VI вв. до н.э. и начала «скифской классики» композиции такого рода единичны (Жаботинская пластина, бляхи «ольвийского типа», Бамутские налобники). Четко видна тенденция нарастания популярности сцен терзания в V и, особенно, в IV в. до н.э., в период интенсификации скифо-греческих контактов и резкого усиления влияния зооморфного искусства греческой классики на скифский звериный стиль. Также для этого периода хорошо известно влияние ахеменидского (в V в. до н.э.) и фракийского искусства (преимущественно в IV в. до н.э.), фиксируются фракийские художественные импорты в зону скифской археологической культуры. Таким образом, статистически подтверждается важная, если не решающая роль внешнего, и прежде всего древнегреческого импульса (в особенности с учетом вышеупомянутых шедевров греческой торевтики со сценами терзания, созданных специально для скифов) в разработке и распространении сцен преследования, терзания и поглощения в восточноевропейском скифском зверином стиле. Теперь обратимся к территории Северного Кавказа. В ходе работы в рамках данного проекта было установлено, что репертуар соответствующих сцен в скифском зверином стиле на Северном Кавказе, за редким исключением, практически соответствует репертуару в остальных зонах ВСЗС. Это следующие сюжеты: • сюжеты терзания, поглощения, преследования хищником/грифоном копытного, • сцены нападения хищника на хищника, • сцены нападения хищника на человека, • сцены нападения хищника на птицу, • сцены нападения птицы на рыбу. Здесь (в Прикубанье, на Ставрополье и в Центральном Предкавказье) насчитывается не менее 77 оригинальных изображений различных животных, выполненных в канонах скифского звериного стиля и задействованных в сценах преследования, терзания и поглощения в качестве субъекта или объекта – т.е. не менее 43 % от общего массива соответствующих изображений на территории скифской археологической культуры. Данные изображения относятся к 12 морфологическим типам – это, следовательно, 27 % от общего количества морфологических типов с персонажами сцен терзания в рамках ВСЗС. Таким образом, сцены преследования, терзания и поглощения занимают в скифском зверином стиле Северного Кавказа значительно большее место, чем в ВСЗС в целом.

Прикрепленные к НИР результаты

Для прикрепления результата сначала выберете тип результата (статьи, книги, ...). После чего введите несколько символов в поле поиска прикрепляемого результата, затем выберете один из предложенных и нажмите кнопку "Добавить".