ИСТИНА

Актуальность исследований связана с повышением в последние десятилетия многообразия форм мобильности населения в постсоциалистических странах в целом (Lang, 2012; Weck & Beißwenger, 2014), и в России в частности, в том числе в увеличении числа регулярно-возвратных передвижений, не фиксируемых официальной российской статистикой. Исследование перемещений россиян между городами разной людности, а также между городами и сельской местностью с трудовыми и рекреационными целями показало, что главной их причиной послужила сильная социально-экономическая поляризация российского пространства в 1990-2000-х гг. В этих условиях мобильность населения выступает адаптационным механизмом к нарастающим контрастам. Новизна предполагаемого исследования 2017-2018 гг. в рамках продолжения проекта состоит в изучении пространственной мобильности населения не только как потоков перемещения людей, но и как индикатора и следствия поляризации пространства. При этом она может характеризоваться одновременно и пространственными, и временными параметрами, задавая основу такого направления исследований как пространственно-временная география (хроногеография). Соединению исследований перемещений населения и изменения плотности его жизнедеятельности в разные временные интервалы в разных районах предполагается уделить особое внимание. В отличие от предыдущего проекта, рассматривавшего сами передвижения населения, проект 2017-2018 гг. больше концентрируется на их связи со свойствами российского пространства, его поляризацией как предпосылки и результата мобильности населения. Предполагается анализ факторов, детерминирующих пространственное неравенство на уровне, как городов, так и сельской местности. Это, прежде всего, обращение к исследованию различий между Севером и Югом, Западом и Востоком, а также между центрами и периферией России, не как некоторого застывшего явления, а в динамике, как социально обусловленных процессов трансформации пространства, включая централизацию и периферизацию (Lefebvre, 2003; Ehrlich, Kriszan & Lang, 2012; Fischer-Tahir & Naumann, 2013). При этом само пространство в данной парадигме «пульсирует» с разными градиентами плотности жизнедеятельности населения в разные сезоны года и даже дни недели. Исследование предполагается провести в разных масштабах: изучение дихотомии крупнейших центров, включая Москву и внешней периферии, региональных столиц и внутрирегиональной периферии, центров муниципальных районов и сельских поселений. Оно предполагает изучение аттрактивных, привлекающих население, и «сжимающихся» депрессивных территорий и перемещений населения между ними. Погружение в тему исследования мобильности населения в процессе предыдущих трех лет работы по проекту РНФ ставило по ходу исследования новые задачи. Как реально меняется плотность населения не только в пространстве, но и в разные сезоны года, в течение недели и в разное время суток? Как влияет размер города, его статус на пространственные градиенты и перемещения городского и сельского населения и формирование зон влияния городов на окружающие территории? Как соотносятся возвратная и безвозвратная (на постоянное место жительства) мобильности на разных масштабных уровнях? От чего зависит способность локальных и региональных центров перехватывать потоки отходников и переезжающих на постоянное место жительства мигрантов, направленные в столицы? Как сказывается на мобильности демографическая структура населения, и какую возрастную специфику имеют те или иные миграционные потоки? Как они в краткосрочной и долгосрочной перспективе влияют на территории въезда и выезда? Как мобильность населения в России и ее статистическое обеспечение соотносятся с таковыми в других странах? Проведенные в 2014-2016 гг. исследования позволили участникам проекта увидеть проблемы. Однако слабое обеспечение исследований реальной мобильности населения в России официальной статистикой сильно затрудняло работу. Продление проекта необходимо и для расширения методов исследования. Это поиск новых прямых и косвенных методов анализа мобильности и ее влияния на социально-экономическое пространство, в т. с учетом зарубежного опыта. Это совмещение скудных статистических данных с детальным анализом космических снимков для выявления степени, структуры и динамики освоенности и заселенности российского пространства в разные промежутки времени. Это поиск методов использования дополнительных источников, таких как новая сельскохозяйственная перепись. Это привлечение качественных методов исследования в ходе экспедиционных работ в разных регионах России. Это и анализ материалов служб мобильной сотовой связи для фиксации регулярных передвижений населения и выявления зон его концентрации с хронологической фиксацией. Это и более широкое применение математических методов и моделей.

The study is relevant due to the increase in intensity and diversity of population mobility in the post-socialist countries in general (Lang, 2012; Weck & Beißwenger, 2014), and in Russia including the increase of recurrent population mobility which is not reflected in the official Russian statistics. The previous study of population mobility between cities of different sizes, as well as cities and rural areas in Russia has indicated that it was largely predefined by the strong spatial socio-economic polarization within the country taking place in 1990-2000s. Under such conditions population mobility serves as an adaptation mechanism to increasing spatial socio-economic contrasts. The novelty of the present research within the framework of the project 2017-2018 lies in the investigation of the spatial population mobility not just as population flows, but more as both indicator and consequence of spatial polarization. Furthermore, population mobility can be characterized both by spatial and temporal parameters, defining the basis for chronogeography. Therefore, special attention during the research will be given to the merge of population mobility and the changes of population density and socio-economic parameters during time in different locations. Unlike the previous project, which was aimed at researching population mobility on its own, the current one (2017-2018) will focus more on the relationship between the features of population mobility with regard to the specificity of Russian space, its socio-economic polarization both as a prerequisite and a result of population mobility. It will include an analysis of factors determining spatial inequality between various rural and urban settlements, between the North and South, East and West, between centers and the peripheries of Russia. The latter will be research not as constant phenomenon, but as dynamic socially determined processes of spatial transformation - centralization and peripheralization (Lefebvre, 2003, Ehrlich, Kriszan, & Lang, 2012; Fischer-Tahir & Naumann, 2013). In the framework of such approach the space itself “pulsates” showing different gradients of population density and socio- economic parameters in different seasons of the year, as well as days of the week. The research is expected to be held on different scales: an analysis of the dichotomy between the largest centers, including Moscow and external periphery, regional capitals and intraregional peripheries, centers of municipal districts and rural settlements. It involves the study of attractive and "shrinking" areas as well as population mobility between them. Being deeply engaged in the topic for the previous three years has posed new research questions. How does really population density change in space and in time (i.e. in different seasons of the year, during the week, during the day)? What is the interplay between settlement’s population size, status and spatial gradients of population mobility, as well as their influence on the formation of urban influence zones? What is the association between recurrent population mobility and migration at different spatial scales? What determines the ability of local and regional centers to intercept the flows of commuters, mobile workers and migrants which usually are aimed towards countries capital? How population mobility affects the demographic structure of the population, and what is the age specificity of certain migration flows? What are the short and long term impacts of population mobility on locations of in- and out-migration? Does population mobility in Russia and its statistical support correlate to that in other countries? Research held in 2014-2016 has helped project participants to see the main issues which should be addressed. However, weak statistical support of population mobility in Russia has greatly hampered the work. Besides of addressing new issues project’s extension is also necessary to test and use new methods. Research will allow to identify and test new direct and indirect methods for the analysis of population mobility and its impact on space construction with consideration of foreign experience. Some of the additional methods and data include: combination of available statistical data with detailed analysis of satellite imagery to identify the degree, patterns and dynamics of Russia’s space development in different time intervals; wide application of qualitative methods and data, obtained during field research in different regions and municipal districts of Russia; analysis of data from mobile network operators to identify regular population mobility and areas of its concentration with a chronological fixation; wider use of mathematical methods, models and additional data sources, such as agricultural census.

Серия статей

Множество статей на указанную тему, изданных в рамках проекта РНФ 2014-2016 гг. и монография "Между домом и ... домом. Возвратная пространственная мобильность населения России". М.: Новый хронограф, 2016, 504 с. Электронный вариант книги можно скачать прочитать и по адресу http://ekonom.igras.ru/data/bhah2016.pdf