Аннотация:В статье исследована эволюция историософских представлений философа-богослова С.Н. Булгакова, оказавшегося в вынужденной эмиграции, о смысле русской революции. Если, начиная с 1923 г., его отношение к революции можно охарактеризовать принципом «да и нет»: принятие революции через ее отвержение, то к 1931 г. в статье «Иуда Искариот - Апостол Предатель» Булгаков преодолевает эту двойственность в оптимистическом «да». Отпадение русского народа от Христа находит богословское обоснование в судьбе Иуды. Она рассматривается как архетип такого личного поиска божественного, которое доходит до богоборчества. Если объективная сторона (последствия) революционного грехопадения ясны: это гибель всего русского, то субъективная сторона (личные мотивы) нуждаются в прояснении. С.Н. Булгаков достигает этой ясности в софийно-антропологическом учении о свободе, которой Бог наделяет каждого индивида и мир (Тварную Софию) в качестве привилегии. Однако свободу можно понимать негативно, поэтому и возможно отпадение от Бога: человек может искать Бога, используя не те средства, которые для этого предуготовлены. Тем самым свобода содержит в себе лишь возможность личной ошибки (а потому ответственность за нее нельзя отнести к Богу, поскольку не он ее совершает), но она всегда содержит и возможность ее исправить. Иуда и стал тем, кто субъективно ошибся (предал Христа из-за любви к нему), но при этом раскаялся и остался апостолом даже в своей смерти. В этой связи и Иуда, и русский народ (как тот, кто может раскаяться) заслуживают не только понимания, но и прощения. Думаем, С.Н. Булгаков верно уловил богоборческо-богоискательские настроения русской интеллигенции, выраженные, прежде всего, в постреволюционном творчестве. В качестве типологической параллели к булгаковским размышлениям в статье предложена авторская интерпретация пьесы Вс. Вишневского