Аннотация:Статья посвящена проблематике бытования понятия «реализм» в художественных программах, критике и практике отечественного искусства первой трети ХХ века. В тексте статьи анализируется особая ситуация уникальной многоликости «реализма», при которой ни одно понятие профессионального словаря не испытывало таких превратностей и коллизий. Автор раскрывает динамику трактовки «реализма» в преддверии и в течение указанного периода, показывает, как прочно утвердившийся в эстетике передвижников, этот термин с конца XIX столетия становится объектом то большей, то меньшей полемики, апогеем которой можно считать 1920-е годы. В это время «реализм» не только активно провозглашали и обсуждали, но и откровенно боролись за право творчески выступать под его знаменем. Основная задача статьи связана с желанием показать, что такой резкий всплеск повышенного интереса к «реализму» на этом этапе обусловлен расширением его философско-мировоззренческих и формальных основ. В статье делаются выводы о том, что утвердившаяся в искусстве XIX века преобладающая оппозиция «романтизм» – «реализм» претерпевала, начиная, примерно, с середины 1910-х годов, заметные метаморфозы. Например, художественный реализм, опирающийся изначально на материалистически-эмпирические установки, пластически обогащается импрессионистическими, экспрессионистскими и неоклассицистическими модификациями. В свою очередь, идеализирующий и символически насыщенный романтизм вбирает в себя разнообразный спектр направлений, окрашенных стремлением выйти за границы разума и видимой реальности и окунуться в мистический и запредельный мир. В русле подобных тенденций на территории парадоксально трактованного «реализма» стремятся утвердиться даже авангардные откровенно нефигуративные явления искусства, такие как супрематизм Малевича, конструктивизм Габо или «зорведческие» эксперименты Матюшина. Все это предопределяет дальнейшую трансформацию феномена «реализм» в искусстве последующих десятилетий ХХ века, отчасти затрагивая и Сталинскую эпоху.