Панпсихизм, богостроительство, «безрадостный материализм»: философские искания академика С. И. Вавиловастатья
Статья опубликована в журнале из списка RSCI Web of Science
Статья опубликована в журнале из перечня ВАК
Статья опубликована в журнале из списка Web of Science и/или Scopus
Дата последнего поиска статьи во внешних источниках: 10 июня 2020 г.
Аннотация:В статье впервые предпринята попытка исследовать ранее неизвестные философские наброски выдающегося физика-оптика, историка науки и научного администратора академика С. И. Вавилова (1891–1951). В 2012–2016 гг. в академической серии «Научное наследство» были опубликованы в двух томах его личные дневники, относящиеся к двум периодам жизни: семи годам молодости, когда формировалась его личность и устанавливались основы мировоззрения, и последним полутора десятилетиям, когда Вавилов уже был, помимо всего прочего, признанным в СССР специалистом по философским вопросам физики (а также в 1945–1951 гг. президентом Академии наук СССР). Оказалось, что и в дневниках – как в «ранних», так и в «поздних» – Вавилов уделял внимание не только внешней стороне жизни, но и событиям, параллельно происходившим в его «внутреннем мире» – регулярно записывал размышления очень личного характера на философские темы, далеко выходящие за рамки ожидаемой от ученого-физика проблематики. В случае «поздних» дневников эти размышления особенно необычно выглядят на фоне канонизированного в сталинском СССР сухого диалектического материализма: на протяжении всей жизни Вавилов напряженно пытался решить сам для себя чуть ли не все главнейшие философские вопросы, касающиеся личности («я»), души, творчества, разума, истины, Бога. Вдохновленный замечательным «фактом жизни, совсем не понимаемым биологами, а тем меньше физиками» и формулируя основную задачу своей личной философии как разгадку «загадки сознания», Вавилов попадал на этом пути в проблемные области панпсихизма, богостроительства и богоискательства и доходил порой до болезненных сомнений в безусловной ценности рационального мышления. Знакомство с этой стороной личности Вавилова помогает яснее понять и полнее ощутить драматизм его биографии.